Я Пишу!

Ход жизни

По ночной трассе мчался автомобиль. Алексей возвращался из Киева домой. У него было отличное настроение. Бизнес, несмотря на крупные вложенные средства, уже начинал приносить неплохой доход. Встреча с новым клиентом, как и предполагал мужчина, оказалась сложной. Сергей был в чем-то похож на него самого: такой же уверенный в себе, напористый, рисковый парень, знающий в их деле толк. И хотя заключенной сделкой, казалось, были довольны оба, Алексей все же был уверен, что выиграл от встречи больше, чем его клиент.

Ему вообще в последнее время везло. Партнеры его уважали, друзья начинали завидовать – все складывалось так, как ему хотелось, и новенький автомобиль бизнес-класса был тому лишним доказательством.

«Конечно, можно было бы и повременить, – думал Алексей. – Но, с другой стороны, когда успешные сделки идут одна за другой, глупо отказывать себе в удовольствии». И еще раз окинув взглядом себя и свое новое приобретение, удовлетворенный, вернулся к размышлениям.

«Правда, Наташка ходит недовольная: и то ей не так, и это… Но что она хочет? То, что я мало уделяю им с дочкой внимания, так понимать надо, я же для них стараюсь. Да и как можно меня упрекать, если все свое время я трачу на то, чтобы обеспечить семью… И как будто в оправдание самому себе, все же решил заехать в ближайший бутик, чтобы купить пару-тройку подарков своим девчонкам.

Ход мыслей прервало странное ощущение, что у него падает зрение. Какая-то пелена закрыла глаза, и уже практически не было видно трассу. Пытаясь сосредоточиться, Алексей снова посмотрел на дорогу. Перед глазами все плыло. Что такое? – не понимал мужчина. Притормозив у обочины, он вышел из машины и стал сильно тереть глаза. Да что это? – раздражался он все больше, когда почувствовал, что подушечки пальцев правой руки стали неметь: ладонь, запястье, а через несколько секунд уже была нечувствительной вся рука. Быстро растирая пальцы левой рукой, стараясь не паниковать, Алексей стал судорожно вспоминать, что могло вызвать такие симптомы.

Он с самого детства занимался спортом. Никогда не был размазней и если было нужно, легко мог заступиться за себя или друга. Он, конечно, уже давно не был в спортзале, но форму не терял. Каждое утро делал зарядку, уже много лет не курил, а к спиртному сердце не лежало еще с юношества – тогда смерть отца от алкоголизма поставила жирную точку в желании прикладываться к бутылке. Он всегда был подтянутым, следил за своим питанием, а восхищенные взгляды девушек красноречиво говорили ему, что он весьма хорош собой.

Светало. Машин на трассе становилось все больше. Одна за другой они с шумом проносились мимо Алексея. Он уже не замечал, что происходит вокруг. Силы быстро покидали его, и пришлось сесть на пассажирское сиденье, чтобы не упасть на землю. Голова кружилась, глаза закрывала пелена, а правая рука казалась чужой, потому что совсем потеряла чувствительность. Мужчина не понимал, в чем причина происходящего, но состояние здоровья настолько стремительно ухудшалось, что вопросов, куда он сейчас поедет, не возникало. С трудом сев за руль, Алексей завел машину и медленно тронулся с места. Километры до больницы казались бесконечными, но он не мог себе позволить признаться кому-то, что плохо себя чувствует. Поэтому никому не звонил и не просил о помощи.

Переступив порог больницы, мужчина бросил взгляд на свое отражение в висевшем на стене зеркале и, увидев там совершенно незнакомого человека какого-то зеленовато-рубинового цвета, подумал: «Просто Водяной», – но тут же одернул себя за неуместную шутку и подошел к окошку регистратуры.

Взяв талончик и, еле дождавшись своей очереди, Алексей зашел в кабинет. Что было дальше, он помнил с трудом. А снующие туда-сюда медсестры, палата, капельницы, шприцы, какие-то анализы и настороженный взгляд врача не оставляли шансов для мысли, что причиной недомогания могло стать простое переутомление или сквозняк. Диагноз же, который ставили медики, как после мощного взрыва бомбы, безжалостно разрывал его жизнь на две половины. И каким бы ни было его прошлое, в настоящем оставалось ГОРЕ и неспособность что-либо изменить.

***

Выйдя из поликлиники, не разбирая дороги, мужчина медленно брел по городу. Было уже темно. Люди, улицы, витрины магазинов, свет в окнах домов – все это было там, в другом мире, где ему, Алексею, уже не было места.

Он не мог поверить. Не мог согласиться. Просто не знал, как принять то, что сказали врачи. Он не был готов, и всё его естество отторгало вынесенный ему приговор: «Вам осталось жить две недели. Мы уже ничего не можем сделать. У Вас острый лейкоз, последняя стадия, а проще говоря, рак крови».

«Рак крови. Рак крови. Рак крови – как заезженная пластинка, крутились слова врача в его голове. – Все кончено. Рухнуло. Выхода нет, и меня скоро не будет», – слезы душили Алексея, и он не знал, не мог понять, что теперь делать. Он оказался один на один с этой огромной бедой, которая внезапно напав, его победила.

***

Алексей открыл дверь своей квартиры и присел в коридоре на стульчик, который обычно предназначался для дочери. Устал. Из комнаты выглянула сонная Наталья. Услышав звук открывающейся двери, она проснулась и вышла к мужу.

– Привет, сказала она. Алексей с трудом поднял голову и встретился глазами с женой.

– Какие красивые … глаза-озера… А я и забыл совсем, – пронеслось в его голове.

– Как поездка, ужинать будешь? – спросила Наталья и прошла на кухню.

– Я звонила тебе. Говорил, вернешься утром. Снова весь день был на работе? – доносился её голос. Алексей молчал. Першило в горле.

– Наташа, – собрав силы, позвал он. Наталья вернулась в коридор, держа в руке яблоко. Он не поднимал головы. Она присела на корточки напротив Алексея.

– Что с тобой? – нежно спросила она.

– Я умираю. У меня рак и жить осталось две недели. Яблоко выпало из рук женщины и с шумом покатилось по коридору.

– Рак?! – переспросила она и запнулась. Слезы не давали ей говорить. Она взяла голову мужа и прижала к своей груди. Алексей то же тихо плакал.

***

Последние годы Алексей просыпался рано. Еще до рассвета. Быстро вставал с кровати, неизменно принимал холодный душ и проходил на кухню. Там, пока все спали, делал зарядку, завтракал и планировал свой рабочий день. Он не любил по утрам разговаривать. Ему нравилась тишина.

Наталья знала и ценила привычки мужа, поэтому старалась не мешать. Они с дочерью просыпались в семь часов, точнее, в 7:05, когда Алексей выходил из дома. Он не был сторонником нежностей, поэтому поцелуи на прощание также не входили в их ежедневный семейный распорядок. Наталья знала, что Алексей любит их по-своему и позволяла ему быть самим собой.

Но это утро было совсем другим. Когда зазвонил будильник, женщина открыла глаза, поднялась с постели и, на ходу накидывая халат, прошла в комнату дочери. Танюша и Алексей сидели спинами к ней на детском диване. Они о чем-то оживленно говорили, рассматривая журнал с комиксами, и не сразу заметили Наталью.

– Мама, мама, – затараторила Таня. – Папа не идет сегодня на работу. Он сказал, мы проведем вместе целый день. – Можно, я надену свое розовое платье?

– Конечно, – ответила Наталья и посмотрела на мужа. Они встретились глазами и женщину, как будто пронзили сотни невидимых иголок. Она так же, как и он, поняла, что больше никогда не будет так, как было вчера, позавчера. Есть только сегодня, сейчас и это ИХ время.

«Наташа, я хотел тебе сказать, то есть вам сказать, – запинаясь и старательно подбирая слова, начал говорить Алексей, когда они втроем, прогуливаясь по парку, решили отдохнуть и сели на скамейку. – Вы обе – самое дорогое, что есть у меня. Я только теперь это понял. Я утром проснулся и испугался. Понимаешь, я ведь думал всегда, что не это важно, не это. Да, деньги, это хорошо. Бизнес. Но есть что-то более ценное. Я ведь уже давно-давно не видел, как просыпается наша дочь, понимаешь? Как она открывает глаза, как щурится от света… Я не замечал, какая ТЫ у меня красавица, даже, когда спишь. Наташа, а день какой, ведь такого больше не будет. Каждый час важен, каждая минута ценная. Я вот даже сейчас понимаю, что времени мало осталось…» – Алексей не мог говорить. Он отвел взгляд от своих девочек в сторону. Таня, ничего не понимая, обняла папу. Наталья крепко сжимала в своей руке ладонь мужа. У них было время. Сейчас. И они жили его втроем.

Ночью Алексею стало плохо и скорая отвезла его в больницу. Его направили в онкологический центр в Померках. Ему становилось все хуже. Пропал аппетит, зрение ухудшалось, из носа часто шла кровь, и все время болела голова.

Он каждый день подолгу сидел с женой и дочерью, не выпуская их руки из своих рук. Мама, Ольга Ивановна, брат Костя, мамин брат с детьми практически ежедневно проведывали Алексея. Что-то говорили, о чем-то спрашивали. А он, как рыба, выброшенная на берег, не мог надышаться ЖИЗНЬЮ. Изо всех сил всматривался, старался запомнить, запечатлеть внутри себя и дорогих его сердцу людей, и шелковицу за окном, и палату с чистыми простынями. И даже процедуры, когда ему сверлили ногу, пробивали грудь, два раза брали костный мозг, не были страшными. Это была ЕГО жизнь. Это было ЕМУ отмерянное время…

***

– Здравствуйте, – в одно утро заглянула в палату Маргарита Изольдовна, миниатюрная элегантная женщина, которой, как она сама сказала, шел шестьдесят девятый год. Но выглядела она явно лет на двадцать – двадцать пять моложе. – Я Ваша соседка по палате, – заявила она с порога. – У меня тоже рак. Две дырки в желудке, саркома. А Вас, извините, как зовут?.. Так они познакомились.

Странной оказалась эта женщина. И странность её была в том, что не похожа она была на раковую. Здесь, в отделении, в каждой палате, на каждой койке, в столовой, процедурной – везде было горе. Безмерное, давящее. Горе и безысходность. Как будто цветы, которые вырвали с корнем и поставили в вазу. А воду забыли налить. И теперь они умирают… Кто быстро, стремительно, с криком и стоном, а кто тихо, закусив губы и собрав последние силы в кулак. Но умирает. Умирает, потому что другого выхода нет…

Маргарита Изольдовна, несмотря на свою болезнь и мучившие её боли, невероятным образом упиралась этой смерти. И упорство это она где-то внутри себя находила и, вытягивая наружу, оживляла все вокруг. Оказалось, она верила в Бога. И верила как-то по-особенному.

– Вы меня извините, пожалуйста, Алексей – начала она однажды разговор, – а Вы знаете, что есть Господь Бог? Алексей все эти божественные вещи не понимал и в верования не углублялся, поэтому ответил, что знал:

– Может, Бог и есть, но я в Него не верю. А она и говорит:

– Хорошо. А Вы знаете, что Ему не безразлична Ваша жизнь, что Он хочет, чтобы Вы были здоровым и прожили еще много лет?

– Да что Вы такое говорите, Маргарита Изольдовна, – вырвалось у мужчины. – Хотеть-то Он, может, и хочет, хотя сомневаюсь. Но как Он может помочь мне жить?

– А Вы на меня посмотрите. Я всегда верила. А теперь особенно, – как всегда, бодро заявила она. – И знаю, что Иисус меня от саркомы вылечит. После этих слов женщина вдруг встала со стула и подошла к кровати Алексея: «Я Вам по секрету скажу, – совсем тихо произнесла она, – я почти неделю тут лежу, они меня к операции готовят. Капельницы ставят, боятся, сердце слабое. А я в субботу отпрошусь домой и пойду в церковь с сыном. Он у меня тоже верующий. Подойдем к пастору, попросим, чтоб помолился за меня Богу. А тогда и посмотрите, Иисус меня исцелит».

– Ну, наконец-то, Маргарита Изольдовна, – облегченно вздохнула вошедшая в это время в палату медсестра. – Я Вас по всему отделению ищу. Пойдемте, у Вас же процедуры.

– Иду-иду, Светочка, – сказала женщина и уже у порога заметила Алексею:

– Не люблю я ходить по врачам. Не для меня это. Лишнее. Я им говорю: «Вы лечите молодых, а нас уже, как говорится, пусть Господь лечит и на нас руку ложит». Ну, выздоравливайте, – попрощалась она с Алексеем и вышла за медсестрой.

***

Около года тому назад Григорию позвонила племянница Юля. «Гриша, – сказала она и голос её был взволнован. – Я тебе просто так не звоню. У Маргариты Изольдовны саркома».

Откуда это стало известно, Григорий не спрашивал. В последние месяцы мама жаловалась на боль в желудке. И когда Юля предложила сделать УЗИ и пройти обследование, он сам настоял на том, чтобы мама согласилась.

Когда же Юля позвонила и сообщила, что у мамы рак, он , не задумываясь, выпалил в трубку: «У меня Иисус, Он ставит диагнозы. И печать об исцелении или утверждении какой-то болезни, опять же ставит Бог. Мы будем молиться и мама будет здоровой». Так он был научен. Такие слова были в его сердце, поэтому, несмотря на боль, разрывавшую всю его душу и неизвестность, которая ожидала его семью, он был твердо уверен, что только Бог сможет спасти его маму.

Он стал привозить Маргариту Изольдовну в церковь. Здесь не было привычной для церкви тишины, разве только во время проповеди, когда пастор Андрей читал Слово из Библии. И свечи не ставили, да и икон не было. Люди разного возраста громко молились Богу и поклонялись Ему. Кто-то мог плакать, кто-то становился на колени и поднимал руки к небу. Всё происходящее на служении было непривычным для мамы, но Григорий точно знал, что именно здесь Бог сможет её исцелить.

***

Маргарита Изольдовна любила ходить в церковь, и благодарна была сыну, что он однажды привел её на служение. Слезы наворачивались у неё на глаза всякий раз, когда видела она, как молодые люди искренне молились Богу. «Меня это очень трогает, – говорила она сыну. – В наших-то годах это привычно молиться Богу, а когда молодежь молится, я низко кланяюсь перед ними. Я бы всех их, кажется, обняла бы и расцеловала».

Не оставляли её равнодушной и перемены, происходившие в жизни людей, посещавших каждую субботу служение. «Это же надо, мальчик бросил колоться, – делилась она очередной историей со своей сослуживицей по работе, – пятнадцать лет кололся, а теперь стал на праведный путь…».

Но особенно любила Маргарита Изольдовна проповеди пастора. Сколько раз она замечала, вроде и настроение не очень, может, и побаливать что-то, а все равно приедешь, послушаешь Слово из Библии, и легко на душе становится. Жить хочется.

«Так наш пастор проповедует, – говорила она соседке по лестничной площадке, – мне, кажется, я б его слушала днем и ночью, не смотрела б, что на работу надо. Да-да, и не гляди так, – учила она подругу. – Тебе, Зоюшка, поехать бы в церковь тоже не мешало. Вон как со спиной маешься – извелась вся. А к пастору подойдешь, он помолится и болезнь твою, как рукой снимет…»

***

Во время обхода лечащий врач Маргариты Изольдовны зашёл в палату. Еще раз пересмотрев анализы, обратился к пациентке:

– Ну, как Вы себя чувствуете?

– Прекрасно, – как всегда бодро ответила женщина. – И, знаете, не то что «хорошо», а как будто ничего и не было.

– Как будто ничего и не было, – задумчиво повторил врач и снова посмотрел в свои записи. – Да, уж. Действительно, – произнес он и поднял голову.

– Саркомы-то у Вас нет, голубушка. Анализы хорошие. Будем выписывать, – сказал он и, захлопнув бумаги, вышел из палаты. Маргарита Изольдовна улыбнулась вслед доктору и вслух сказала: «Спасибо, Тебе, Иисус. Я знала, что Ты меня исцелишь, и Ты сделал мне это». А потом, вдруг, вспомнив о своем новом знакомом, заторопилась и решила, не откладывая, зайти к нему.

– Здравствуйте, мил-человек, – сказала Маргарита Изольдовна и вошла в палату. – Ну, как Вы? – спросила она и присела на стул напротив кровати Алексея. – А я Вам хорошие новости принесла. Знаете, меня Иисус исцелил, значит, и Вас исцелить сможет.

Она не замечала, а, может, и не хотела видеть, как осунулся, высох за две недели этот высокий статный мужчина. Ему явно не было еще и сорока. И жизнь должна была идти через край. Он мог еще жить, любить, чего-то достичь, но врачи не оставляли ему шансов. «Слишком поздно», – сказал ему сегодня утром онколог. Она не знала.

Он лежал, натянув одеяло на подбородок и уставившись в одну точку на стене. Его время истекло. Он УМИРАЛ. Она понимала его горе, и её сердце сжималось от боли и сочувствия к этой молодой еще жизни. Но ей был не важен прогноз врача. У неё была ВЕРА, и она хотела ему её подарить.

– Я, вот, никому не говорила, а Вам скажу, – продолжала заговорщицки Маргарита Изольдовна. – Я же тогда на служение приехала и пастор наш, дай Бог ему здоровья, молился за меня. И хотите верьте, хотите – нет, мне сразу легче стало. А потом, когда мы с сыном ехали уже в трамвае, буквально доезжали до нашей остановки, я почувствовала, будто бы прошла иголка с ниткой по моему желудку. Представляете? Вот, кажется, как ниткой прошло по мне что-то, как вроде бы зашивалось все это. Женщина так была захвачена рассказом, что даже поднялась со стула и стала снова ощупывать свой живот. – Это надо ощутить. Так не передашь. Это ощутить надо… Я сыну тогда сказала, что все будет хорошо. Иисус все равно меня исцелит. И вот, видите, исцелил. Маргарита Изольдовна повернулась к Алексею. – Доктор сказал, что дырок в моём желудке нет, и завтра меня выписывают! Слышите? – Маргарита Изольдовна видела, что мужчина так же неподвижно лежал на кровати. Но сердце подсказывало ей, что она МОЖЕТ ему помочь. – Наверно они думают, что сами меня вылечили, так кроме капельниц мне ничего не ставили. Вот, – сказала женщина и подошла к окну. Алексей молчал.

Что-то странное происходило в палате. Что-то, дающее силу жизни, подвинуло смерть. Как будто часы, в которых давно был сломан механизм, вдруг стали отсчитывать ВРЕМЯ. Так жизнь, остановившаяся на мгновение, снова продолжила свой ход. Это была едва заметная, хрупкая перемена, которую легко можно было сломать, спугнуть, остановить любым неверным движением. Но кто-то своей невидимой рукой руководил этим ходом жизни.

– Знаете, я в душу не лезу. Понимаю Вас, – снова заговорила Маргарита Изольдовна. – Но скажу вот что: просто поверьте Богу. Просто поверьте. Откройте Ему свое сердце, и все будет хорошо. Вот увидите.

– Как? – откуда-то из глубины, еле слышно прозвучал вопрос Алексея.

– А я скажу, – оживилась женщина. Я вот Вам адрес написала. Вы отпроситесь у врачей. Не хороните себя заживо. Едьте на служение. Господу Богу всё под силу. Всё. И рак даже. На меня посмотрите. А там и Вы увидите, как Он болезнь Вашу Себе заберет. А Вы жить будете.

***

Это произошло. Он жил. Удивился, но не стал с этим спорить. Захотелось БОРОТЬСЯ. После ухода Маргариты Изольдовны он сразу заснул. А проснувшись, бросил взгляд на часы и удивился – прошло не меньше двенадцати часов. Поднялся с постели. Тошнило. От слабости кружилась голова, но всё это было неважно. У него где-то внутри появилась НАДЕЖДА, и он ухватился за жизнь.

В субботу он попал на служение и был шокирован увиденным: сотни и сотни людей громко молились и пели Богу. И ходя происходящее не укладывалось в привычное представление Алексея о Церкви, все его естество говорило, что это именно то, что ему нужно. Пастор вышел на сцену и стал читать Слово из Библии.

Алексей не до конца понимал, что говорил священник, но каждая клеточка его естества как будто пропитывалась ВЕРОЙ. Каждое слово пастора как будто вливало в его больное тело уверенность в том, что он сможет жить. Он выживет. И Бог даёт ему силы. Это было невероятно, но он осознал, что НУЖЕН Богу… Каким-то неимоверным образом через проповедь пастора жизнь Алексея наполнялась силой и уверенностью, что он будет ЖИТЬ.

***

С того дня прошёл год. Алексей вопреки всем прогнозам ЖИЛ и хорошо себя чувствовал. Сегодня в последний раз он поднялся в отделение онкологии. «Анализы хорошие. У нас нет причин Вас больше задерживать», – сказал врач и пожал Алексею руку. «Случайность? – мелькнула мысль у мужчины. – Нет. Он не верил в СЛУЧАЙНОСТЬ». Он знал, что ИИСУС исцелит его кровь. И вера его подтвердилась.

***

Алексей с женой и дочкой после служения подошёл к пастору:

– Спасибо Вам, ещё раз спасибо и за молитвы, и за поддержку, и за ободрение.

– Как Вы себя чувствуете? – поинтересовался Андрей.

– Отлично. Как ничего и не было, – ответил Алексей и засмеялся.

– Ну, и хорошо. Слава Богу.

– И Вам дай Бог всего хорошего, – сказал на прощание мужчина и пожал пастору руку.

Взявшись за руки, Алексей, Наталья и Танюшка шли втроем по любимому городу. Светило солнце. Они щурились и смеялись. Впереди у них была ЦЕЛАЯ жизнь. Простая или сложная, они не знали, но были уверены, что проживут её с Богом, потому что ОН дал им силы её ПРОЖИТЬ.